1.Взаимодействие двух творческих сенсориков
Шарм, внешняя привлекательность — причина взаимных симпатий в этой диаде. Партнёры здесь часто составляют удивительно красивую пару. Обоих отличает утончённый, изысканный вкус, оба подтянутые, аккуратные, умеют эффектно себя преподнести. Женщины (и Штирлиц, и Драйзер) — великолепные хозяйки, мастерицы на все руки, мужчины — галантные кавалеры, знающие толк в удовольствиях и умеющие доставлять их другим.

Оба представителя этой диады — творческие сенсорики, наделены достаточно высоким чувством ответственности, поэтому, как правило, не остаются безучастными к просьбам партнёра и активно включаются в решение его практических проблем.

Это диада может быть успешной для совместной практической деятельности, для дружбы, для приятельских отношений.

Сочетание “ учитель — ученик” здесь также бывает удачным. С помощью эффективнейших методик Штирлиц с лёгкостью прививает Драйзеру вкус к учёбе и работе, делится практическими навыками, передаёт свои знания и опыт, подтягивает по теории. Штирлиц может быть для Драйзера одним из лучших учителей.

Драйзер о Штирлице:
“Мне повезло: у меня были строгие и требовательные учителя, великолепные профессионалы, не знающие себе равных. Своими успехами, профессионализмом и мастерством я обязан в первую очередь им. Это были люди самых разных профессий и они встречались мне в разные периоды моей жизни, но это всегда были исключительные мастера в своём деле. Они научили меня получать удовольствие от учёбы и от работы. Научили оттачивать мастерство, и это оказывалось очень увлекательным занятием. С ними всегда можно было поговорить о методике, о работе, обсудить какие - то более эффективные способы и приёмы. Они даже поощряли это, потому что для них важнее всего был результат и они очень ценили во мне деловую заинтересованность, стремление быстрее и лучше овладеть профессией. Каждый из них дал мне хорошую профессиональную базу, так что мне оставалось только её развивать...”

Оттачивать мастерство, движение форму Драйзеру действительно удобнее под руководством Штирлица — возникает определённый “резонанс” между его творческой волевой сенсорикой (+ч.с.2) и демонстративной волевой сенсорикой Штирлица (+ч.с.8), в который одновременно включаются и творческая сенсорика ощущений (эстетическая сенсорика) Штирлица (-б.с.2) и демонстративная сенсорика ощущений (эстетическая сенсорика) Драйзера (-б.с.8). В результате возникает соревнование в мастерстве и качестве работы, где ученик пытается превзойти учителя профессионализмом и успехами.

В супружеских отношениях сенсорное “соревнование” партнёров может перерасти в волевое противоборство и стать поводом для конфликтов, которые чаще всего будут возникать на бытовой почве в их общем “сенсорном пространстве”.

Одна из причин — недоверие к денежным расходам партнёра. Оба партнёра —негативисты - тактики. Сорить деньгами не любят. К расходам своим и чужим относятся очень придирчиво. И себя, и партнёра часто ругают за расточительность. Оба мнительны и подозрительны в том, что касается материальных расходов. Каждому может показаться, что материальные ценности (продукты в холодильнике или деньги на общем вкладе) убывают слишком быстро. (“Только вчера продукты закупили, а сегодня холодильник опять пустой — что - то здесь не ладно!”). Это ощущение тревоги может быть вызвано их субъективными страхами, и присущей им обоим неуверенностью в завтрашнем дне (которую они опять же могут “глушить” неоправданными денежными тратами или внеочередными “сенсорными праздниками”). Поэтому и их взаимная опека — желание угодить, “побаловать” партнёра — со временем перерастает во взаимный контроль (“доверяй, но проверяй”), который постепенно ужесточается и переходит в стремление каждого из них ввести режим строгой экономии.

— А если один из них захочет сделать дорогой подарок, приятный сюрприз? Он что, тоже должен на это спрашивать разрешение?

— Оба партнёра — негативисты. И неприятных сюрпризов здесь опасаются больше, чем радуются приятным. Поэтому, получив дорогой подарок, каждый из них может первым делом спросить: а откуда ты деньги взял?

— А почему им заранее не обговорить статью личных расходов в бюджете?

— Они, безусловно, могут это сделать, но со временем каждому из них может показаться, что это слишком большая часть расходов и что она также должна контролироваться, планироваться и обговариваться обоими партнёрами. Но и менять свои привычки никто из них не захочет, как не захочет отказываться от “маленьких слабостей” и “приятных пустячков”. Поэтому, со временем, каждый из них постарается уклониться от контроля, но при этом каждый будет считать, что партнёр перетягивает на себя большую часть общих денег и пытается решать свои проблемы за чужой счёт. Что только усилит взаимное недоверие, взаимные обиды и подозрения. Приводит к взаимному разобщению, обусловленному ещё и тем, что оба партнёра — квестимы.
— При этом каждому кажется, что эти подозрения не обоснованы... — замечает Читатель.

— Примером такой “необоснованной подозрительности” может послужить следующий эпизод из служебных отношений представителей этой диады.

Драйзер о Штирлице:
“У нас на работе всегда можно было попить чай или кофе за счёт хозяйки фирмы, которая считала своим долгом о нас заботиться. Обеденного перерыва как такового у нас не было, но чашка кофе или чая всегда стояла на столе. И вот однажды наливаю я себе в её присутствии чашку чая и слышу за спиной её вопль: “Молоко просто так не пить! Его можно только добавлять в чай или в кофе! Понятно?!” — “Понятно, — говорю. — Но я и не думала его пить. Я не пью молока...” Но она уже завелась, её не остановить: “Вот этого, — трясёт передо мной пакетиком, — должно хватить всему коллективу на целый день, понятно?” — “ Понятно, — говорю, — но я молока вообще не пью. Так что, эти претензии — не ко мне...” — “Не ты, так другие! Иди в цех и скажи, чтоб молоко просто так не пили!..” Ну, иду я в цех, чувствую себя виноватой, непонятно только в чём, но распоряжение её выполняю — объявляю всем, что молоко “просто так” пить запрещено. Там никто и ухом не повёл: “Слушай ты её больше! Она сегодня не в духе...”. Я только потом догадалась: она ведь каждый вечер допоздна засиживается, а чай она никогда без молока не пьёт — даже если ей придётся умирать от жажды. Специально за молоком она вечером тоже не побежит — некогда. Вот она и следит за тем, чтобы к вечеру ей молока хватило, а я ей просто попалась под горячую руку...”

Казалось бы, чего проще? — купить больше молока, чтобы всем хватило и на утро, и на вечер. Но не таков Штирлиц, с его печальным жизненным опытом — больше купишь, больше выпьют, а ему всё равно не хватит, — проще запретить!

Опять же, дело здесь не только в недостатке продуктов или средств. Начальнице - Штирлицу нужно было, чтобы кто-то из сослуживцев отнёсся с пониманием к её потребностям. Будь на месте Драйзера Достоевский, он скорее всего взял бы на себя заботу о том, чтобы всем (включая и начальницу) хватило молока на полный рабочий день. Он бы и в магазин добровольно бегал, и каждому бы в чашку заглядывал, опасаясь, как бы кто не перелил себе лишнего. У Достоевского очень сильно развито чувство справедливости по его творческому аспекту интуиции потенциальных возможностей (-ч.и.2), который в этом направлении активно работает, развивая лозунг: "Помни о других! Думай о других в первую очередь!". С этих же позиций воспринимает командную, корпоративную этику отношений и Штирлиц, тем более что этот аспект является его суггестивной функцией (-б.э.5).

Драйзер ничего не имеет против равно справедливой этики (хотя и понимает, что это — утопия), но он менее всего склонен забивать себе голову чужими проблемами (а особенно, по интуиции потенциальных возможностей — ему и своих хватает). Поэтому заботиться о том, кто сколько налил себе молока он не будет (вообще сочтёт это неприличным ), считая, что у начальника должно быть достаточно средств и возможностей организовать для себя и подчинённых все необходимые условия для работы.

Сам Штирлиц, оказываясь в положении подчинённого, чрезвычайно требовательно относится к предоставляемым ему условиям труда (проявляет характер по полной программе). Но с начальником - Драйзером у него по этому поводу разногласий не возникает. Драйзер (этик - сенсорик, социал, суггестируемый по аспекту деловой логики) относится к его требованиям с пониманием: всё, что необходимо для работы, должно быть предоставлено в лучшем виде.

2.Аспект сенсорики ощущений (организация быта, проблемы здоровья и питания)
Отношение к здоровью, к вопросам питания по - разному проявляется в этой диаде, и на этой почве между партнёрами возникает огромное количество разногласий.

К проблемам продовольственных запасов Штирлиц подходит серьёзно и рационально — лучше покупать меньше провизии, но хорошего качества, чем приносить с рынка огромные расфасовки скоропортящихся продуктов, что, по мнению Штирлица, является признаком дурного вкуса и низкого уровня культуры — “плебейством” и глупостью, следовать которым он не собирается. (“Свежесть бывает только одна — первая , она же и последняя”, а зашлаковывать свой организм продуктами низкого качества он никому не позволит.)

Штирлиц соизмеряет свои возможности со своими потребностями и эстетическими запросами, которые у него бывают устойчивы и неизменны и с которыми он заставляет считаться других (предусмотрительный - аристократ). Драйзер соизмеряет свои потребности со своими возможностями, которые для него представляют самостоятельную ценность (беспечный - демократ)¹. "Потребительскую" позицию партнёра он осуждает и рассматривает её как проявление эгоизма.

¹ Признаки Рейнина — “беспечный” (Драйзер) и “предусмотрительный” ( Штирлиц).

С другой стороны, тяга Драйзера к разнообразным (и недорогим) сенсорным удовольствиям вступает в противоречие с умеренностью и консерватизмом Штирлица, допускающего разнообразие только по праздникам.

Будучи подсознательно настроен на хлебосольного и гостеприимного Джека (не слишком разборчивого в выборе друзей), Драйзер старается держать в доме резервный запас продуктов — недорогих, но разнообразных. Штирлиц же (в отличие от Джека) случайных людей к столу не приглашает, поэтому излишняя запасливость Драйзера ему бывает непонятна.

Отношение к вещам в этой диаде также может стать причиной споров. В своей дуальной диаде Драйзер является “хранителем домашнего очага” — хранителем семейного благополучия, домашнего имущества, вещей и материальных ценностей, обеспечивающих всем членам его семьи комфорт и домашний уют. Драйзер всегда переживает, если какую - то свою (или чужую) вещь испортил из - за неправильного с ней обращения. (На что Джек его тут же и успокаивает: “Испортилась, значит отслужила свой век. И не о чем переживать — вещи служат человеку, а не человек вещам”. Были бы деньги, а вещь всегда можно купить. В диаде Джек — Драйзер ценятся не столько сами вещи, сколько возможность их приобретения (диада беспечных).

В диаде Штирлиц — Достоевский “вещизм” грехом не считается. К вещам здесь относятся бережно, за их количеством, качеством и состоянием строго следят (диада предусмотрительных). Покупать простенький, дешёвый “ширпотреб” здесь считается невыгодным. Штирлиц ценит коллекционные качества вещей, их уникальность и красоту. Поэтому пристрастие к недорогим и невысокого качества вещам (которым Драйзер так гордится и считает доказательством своей бережливости, проявлением командных отношений: на себя лишнего не тратит, заботится о благополучии других) кажется ему мотовством и непрактичностью — “скупой платит дважды”.

Штирлиц болезненно переживает порчу любой его вещи, особенно, если с ней обращались неправильно. (Жена - Драйзер разбила его любимую чашку — скандал! Правда, она тут же пообещала купить ему новую, но с покупкой не торопилась — не могла найти достаточно красивую и недорогую. В результате он сам купил себе чашку, но потом долго ходил обиженный — она не сдержала своего слова!)

3. Аспект волевой сенсорики (чувство ответственности, отношение к своим правам и обязанностям)
Сам Штирлиц старается выполнять все свои обещания. От людей этого психотипа часто можно услышать: “Будьте осторожны, обращаясь ко мне с просьбами — я слишком серьёзно к этому отношусь”. (Демонстративная волевая сенсорика: +ч.с.8) С другой стороны, Штирлиц со свойственным ему негативизмом боится, как бы его обязательностью и готовностью помочь не стали злоупотреблять.

Драйзер редко обращается к Штирлицу с какой - либо просьбой. Он, в отличие от Достоевского, не требует ежесекундной опеки по сенсорным аспектам, — он и сам о себе может позаботиться. (Хотя его самостоятельность по этому аспекту часто воспринимается Штирлицем как заносчивость, вызов или демонстративная обида). Драйзер же (в расчёте на Джека с его проблематичной сенсорикой ощущений) старается не обременять партнёра тем, с чем может справиться самостоятельно. А кроме того, будучи чутким и деликатным партнёром, он достаточно быстро начинает угадывать интуитивные страхи Штирлица и уменьшает свои запросы и потребности, стараясь не утруждать партнёра лишними просьбами.

В этой диаде не возникает проблем из - за несвоевременной уборки, немытой посуды или крошек на столе. Более того, партнёры могут ограничивать инициативу друг друга. (“Сначала допей свой чай, потом будешь мыть посуду”— великодушно говорит Штирлиц партнёрше - Драйзеру.). Не возникает претензий и по поводу незавершённой работы (что, кстати, могло бы раздражать их обоих). Оба партнёра — рационалы, оба стараются довести начатое дело до конца.

Камнем преткновения в этой диаде оказывается организация интерьера, уюта, комфорта их общего жилого пространства — аспекты “волевой” и “эстетической” сенсорики — творческая и демонстративная функция каждого из них, (каналы 2 — 8, ЭГО — ИД), поскольку каждый из них считается здесь только с собственным вкусом и мнением, игнорируя чужое.

Борьба с беспорядком в этой диаде считается наиважнейшей задачей. В этом вопросе оба партнёра (негативисты - сенсорики - тактики) чрезвычайно требовательны друг к другу и придирчивы в мелочах. (Каждый шаг контролируют, спуску друг другу не дают: кто - то оставил свет на всю ночь в коридоре — скандал, кто - то спалил чайник на кухне — скандал!)

Штирлиц будет считать, что “учит” Драйзера бережному отношению к вещам. Но в том - то и дело, что Драйзер относится к своим и к чужим вещам всегда бережно. Просто он не всегда правильно с ними обращается. Поэтому и “наука” Штирлица ему не всегда идёт впрок — она его иногда просто подавляет, как любая неоправданная претензия, отчего Драйзер ещё больше замыкается в себе, становится угрюмым, рассеянным и ещё больше настораживает Штирлица возникшим отчуждением и охлаждением отношений.

4. Вкусы и привычки
В этой диаде спорят о вкусах — и ещё как спорят! И побеждает сильнейший — как правило, глава семьи. Он и устанавливает эстетические критерии в этой паре. (Сценка в супермаркете: муж - Драйзер и жена - Штирлиц покупают продукты к праздничному столу. Он: “На первое берём рыбу, на второе — это мясо”. Она (не раскрывая рта): “М-гм”. Он (через секунду): “ Нет, на первое берём мясо, на второе — креветки”. Она опять: “М-гм”. Потом он ещё постоял, ещё подумал, и они покатили дальше с пустой тележкой.)
— Значит всё - таки есть возможность прийти к согласию?
— При желании сохранить мир и благополучие в семье, им приходится координировать вкусы и привычки друг друга, соизмерять потребности и возможности, но и эти уступки бывают незначительными а перемирия — кратковременными.

Изменять своим привычкам и вкусам в этой диаде никто не захочет (вкус для сенсорика — это святое!). Поэтому и споры здесь перерастают в скандалы, которые возникают часто и по любому поводу. (Как говорила одна милейшая дама - Драйзер, чей муж - Штирлиц погиб дома “при невыясненных обстоятельствах”: “Мы с мужем ссорились - ссорились, каждый день и по каждому пустяку ссорились. Он свою телепередачу смотрел, я — свою, (у нас два телевизора было), он свою еду ел, я — свою (каждый сам себе готовил). У него свой рацион был, у меня — свой. Спали мы тоже врозь, в разных комнатах — я от него днём уставала, а ночью его терпеть не могла. Наши сексуальные отношения складывались очень плохо. И наверное, по моей вине — может быть я чего- то не понимала, но я на многое смотрела по-другому... В еде он был консерватор, а в сексе, по-моему, слишком раскрепощён. Я же наоборот, — считала, что в еде можно позволить разнообразие, а в сексе надо быть и посдержанней”.

Эротичности в этой диаде обоим партнёрам не занимать, и это как раз то, что их притягивает друг к другу. Но со временем Штирлица начинает разочаровывать скованность, сдержанность и “неподатливость” Драйзера, равно как и его “пуританские взгляды” на секс. Драйзера может раздражать надменность и замкнутость Штирлица. (Следствие взаимного расхолаживания, отчужденности и отдалённости партнёров, обусловленном их общей квестимностью — взаимным отторжением их одноимённо заряженных информационных моделей. Что по мере взаимодействия приводит их к дальнейшему отчуждению и разобщённости (с которыми они не смогут справиться, поскольку природу этих явлений не поймут); приводит к новым опасениям, приступам страха, мнительности и подозрительности, разрешающейся вспышками раздражения, ссорами и скандалами. Что в свою очередь приводит их к новым взаимным обидам, которые каждый из них принимает на свой счёт и переживает очень болезненно.)

5. Отношения решительного и рассуждающего
Как решительный сенсорик Драйзер не терпит инфантилизма в отношениях. Сам ни с кем не сюсюкает и не любит, когда с ним обращаются, как с маленьким. А в отношениях со Штирлицем, ориентированным на дуализацию с инфантильным интуитом - Достоевским это происходит довольно часто. И каждый раз действует на Драйзера раздражающе. Пробуждает в нём агрессивность, которая выступает здесь как защитная форма неприятия такого отношения к себе (и защитная мера по признаку решительности).

На агрессивность Драйзера Штирлиц реагирует встречной агрессивностью, усугублённой фрустрацией и разочарованием. Ориентированный на дуализацию с мягким, добрым, миролюбивым Достоевским, он не способен терпеть агрессивность со стороны партнёра.

— Но Драйзер ведь тоже бывает и добрым, и миролюбивым…

— Да, но иногда он делает из этого такую глубокую тайну, что о его доброте и миролюбии никто, кроме него не вспоминает.

И уж, конечно, он не думает о миролюбии и доброте, когда "выпуская коготки", агрессивно реагирует на какой - нибудь раздражитель, из которых встречная агрессия — второй, а расслабляющий инфантилизм — первый.

Из двух представителей этой диады к “агрессивным” решительным сенсорикам ²относится Драйзер (творческий аспект волевой сенсорики на уровне ЭГО) а не рассуждающий “заботливый сенсорик”- Штирлиц (на уровне ЭГО творческий аспект сенсорики ощущений), поэтому и “силовой поединок” между партнёрами как правило заканчивается не в его пользу.

² По классификации Гуленко В.В.

— Но не всегда же близкие отношения приводят к волевому противоборству?

— Сближение двух квестимов неизбежно приводит к взаимному отторжению. (Что наряду с отсутствием полного дополнения обусловлено и взаимным отторжением одноимённо заряженных полюсов информационных аспектов их моделей.) Сказывается и совпадение (отсутствие дополнения) по некоторым психологическим признакам. Так, вследствие отсутствия дополнения по признаку негативизма и позитивизма, оба партнёра становятся жертвой как собственного, так и взаимного негативизма.

Недоброжелательность и жёсткость, проявляется в поступках каждого из них и каждый со временем начинает относится к партнёру с опасением. Особенно это бывает свойственно девушке - Драйзеру с её вечным страхом “как бы чего не вышло”. Понятно, что и резкий, амбициозно - грубоватый Штирлиц эти страхи не всегда.

При постоянном контакте на близкой дистанции Драйзер берёт Штирлица в жёсткие этические и силовые рамки, выйти из которых бывает очень трудно.

Драйзера часто раздражает “неуместная” сентиментальность (или восторженность) Штирлица, отпугивает неоправданная резкость и вспыльчивость. Драйзер часто испытывает неловкость за поведение Штирлица, реагирующего “не так как надо”, потому и эмоциональной инициативы его не поддерживает.

6. Драйзер. Этическая и эмоциональная коррекция
Неловкость, допущенную Штирлицем, Драйзер всегда замечает, но сглаживать её не будет (хотя, при случае, непременно “поставит на вид”). Драйзер недостаточно гибок (этически и интуитивно) для того, чтобы безболезненно выправлять шероховатости в поведении полудуала — он не так мягок и дипломатичен, как Достоевский, не так уступчив и терпим. Драйзер не станет обращать неловкость в шутку (ведь неизвестно, как это будет воспринято окружающими!), не разыграет беззаботную весёлость там, где другим может быть не до смеха. Драйзер не задаёт настроения другим, не пытается его выправить — он никогда не работает “режиссёром настроений” — ввиду слабой и инертной интуиции потенциальных возможностей, он никогда не вмешивается в естественный ход событий, поскольку не знает, что может произойти в следующий момент. Он не разряжает обстановку милым инфантильным лепетом (поскольку как решительный этик - сенсорик может посчитать это неуместным). Со свойственной квестимам эмоциональной жёсткостью и колючестью (+ч.э.7) Драйзер не смягчает и не успокаивает (квестима) Штирлица — не делает всего того, что с лёгкостью сделал бы Достоевский, способный многие этические неловкости предвидеть и предотвратить.

Достоевский старается быть деликатным со всеми, поэтому и претензии он высказывает партнёру в мягкой и тактичной форме: “Зачем ты с ним так разговаривал? Ты его обидел.” Для этической коррекции Штирлица нужна именно “гибкая мягкость” Достоевского — его манипулятивная, гибкая интуиция потенциальных возможностей (-ч.и.2). Достоевский совершенно искренне считает, что если человека о чём - нибудь мягко попросить, он не откажет. Но проблема Драйзера в том и заключается, что он не умеет мягко просить (вообще просить не умеет! ) И мягко воздействовать на партнёра Драйзер тоже не может. (А кроме того, ему и в голову не придёт, что такое воздействие кому - нибудь нужно и что оно может быть эффективным — его дуал Джек в этом не нуждается. Джеку нужна “гибкая жёсткость” Драйзера — его творческая волевая сенсорика).

— Значит Драйзер не сможет эффективно воздействовать на Штирлица? Не сможет его ни о чём попросить?

— Сможет, если будет рассматривать свою просьбу (пожелание, замечание) как поверхностную, нормативную и ни к чему не обязывающую форму поведения. То есть будет относиться к этому так же как и Достоевский, — не делая трагедии из того, что его просьбу оставили без внимания. Главное — терпение, мягкость и настойчивость.

Но основную проблему здесь представляет не столько область взаимодействия по поведенческим функциям (не только поиск компромиссов и взаимо удобных форм общения), сколько область недопонимания — несоответствие этических и логических программ в этих диадах, различия эмоциональных программ Драйзера и Достоевского, которые дезориентируют Штирлица, привносят путаницу и диссонанс в его взаимоотношения с партнёром, дают повод для новых обид и разочарований, (что и заставляет нас рассмотреть эту тему подробней).

Достоевский более естественно сопереживает чужому горю, чем радости. Радость (если только она не проходит через страдания) в эмоциональной программе Достоевского теряет свою значимость, лишается пафоса, поэтому радость он может сопереживать несколько ненатурально — экзальтированно, игриво, дурашливо, превращая её в фарс. Штирлицу, в его эмоциональных проявлениях, тоже бывает свойственна чрезмерная экзальтация, поэтому эмоциональные реакции Достоевского ему бывают ближе и понятней, чем отстранённая холодность Драйзера.

Драйзер более естественно сопереживает чужой радости, чем чужому горю (из - за чего может показаться человеком холодным, эгоистичным или “высокомерным”).

Причина же в том, что Драйзер слишком буквально воспринимает такое понятие как “поделиться своим горем” или “ разделить чужое горе”. Считает, что делиться свои горем — это и бестактность, и признак слабости одновременно, — стремление переложить свою проблему на чужие плечи. Предложение (или требование) разделить чужое горе, Драйзер тоже посчитает бестактностью — недопустимым вмешательством в его личную жизнь, посягательством на его душевный покой. Горем, по мнению Драйзера, надо переболеть в одиночку. Приглашать же друзей “подключиться” к этому процессу — это всё равно, что предложить им поболеть "за компанию". В этой ситуации он склонен скорее обидеть человека отстранённостью и кажущейся холодностью, чем уступить ему. (На чужую обиду, тем более, если он считает её необоснованной, Драйзер далеко не всегда обращает внимание — мало ли кому какая блажь пришла! — но он вполне может посчитать себя обиженным (и даже оскорблённым), если кто - то будет “вламываться” в его душу со своим горем.)

Драйзер и сам не любит омрачать настроение (хоть многих и коробит его отчуждённость и замкнутость), не любит, когда и другие ему его настроение портят.

Приумножать радость — сколько угодно! (Хотя и радость, по его мнению, должна проявляться “пристойно”, умеренно.) Но заряжать кого - либо отрицательными эмоциями, (что буквально понимается им как “приумножать печаль”), “разводить сырость на чужой жилетке” — зачем омрачать её ещё больше?

В позиции “я страдаю, мучаюсь приди и ты поплачь вместе со мной” Драйзер изначально видит определённую долю условности. Чужому горю (по его мнению) не могут сопереживать те, кого оно непосредственно не касается (по крайней мере такое сопереживание не будет полным, искренним и равноценным, а значит его не должно быть вообще!) Собственным горем он тоже предпочитает не делиться. В горе он замыкается, постороннему участию не верит и на уговоры типа: “Ты не держи боль в себе, ты ею поделись, тебе же легче станет... ” — не поддаётся, и никого в своё печальное уединение не впускает — ему так легче. (Удручает его только чьё -либо непрошеное вторжение в его замкнутый мир, сопровождаемое напускными обидами и упрёками: “Совсем нас забыл! Не звонишь, не появляешься — зазнался!”. Такого рода “ участие” только усугубляют его боль и заставляют замыкаться в себе ещё больше.)

Его дуал Джек тоже считает, что “с бедой надо переспать в одиночку” и “нечего разносить своё горе по людям”, за что его тоже обвиняют в “чрезмерной гордыне” и “заносчивости”. (Создаётся впечатление, что представителей многих ТИМов — первой, второй и четвёртой квадр — “успокаивает” проявление чужой слабости, равно как и “возмущает” (“обижает”) стремление её скрыть. Причина, по - видимому, заключается в том, что в связи с этим у них выстраивается представление о собственном месте в системе отношений, о собственной силе или собственной слабости относительно того, как это проявляют другие).

Ситуация, когда человек, невзирая на попытки его утешить, продолжает упиваться своим горем, превращая его в спектакль или ритуал, Джека (равно как и Драйзера) может только раздражать. У обоих возникает ощущение нецелесообразности прилагаемых усилий: “Мне неприятно, когда на все мои усилия поднять настроение или успокоить, человек начинает рыдать ещё больше. Вот этого я не терплю! Меня трясёт!.. Хочешь ныть — ной без меня!” ).

Считается, что представители рациональной диады третьей квадры — Джек и Драйзер — по меткому выражению их “квази;тождиков” Дюма и Дона “боятся испачкаться о неприятности”. Скорее всего в этом сказывается их диадная (и квадровая) слабость по аспекту интуиции потенциальных возможностей. И в самом деле, зачем ввязываться в неприятности, если их можно избежать? — подумает Драйзер (как “Хранитель” покоя и благополучия своей диады). Джек (как “Спасатель”) предпочитает “ работать” (бороться) с неприятностями в чрезвычайных ситуациях, но “играть” в неприятности, искать их по принципу (“поделись со мной своим горем”), “притягивать” их к себе (когда они далеко) не будет.

Иное дело, диада Штирлиц — Достоевский. И тот, и другой сравнительно легко проявляют сочувствие и сострадание к тому, что связано с вопросами здоровья или недомогания ближнего (к этому располагают доминирующие здесь аспекты эволюционной этики отношений и инволюционной сенсорики ощущений. И это неожиданное проявление чуткости не всегда бывает правильно понято Драйзером.

Драйзер о Штирлице:
“Начальница не прощала нам опоздания на работу. Она дорожила буквально каждой минутой своего и нашего рабочего времени. Отпроситься или опоздать было невозможно. Если мы опаздывали, мы обязаны были отработать это время вечером. И вот как- то утром, когда я уже собиралась уходить на работу, у моей собачки начались роды. Я впервые оказалась в такой ситуации — ещё не знала, справится она сама или нет, но всё же решила отпроситься на всё утро с работы. Хотя мне самой этот повод не казался достаточно серьёзным. Каково же было моё удивление, когда моя начальница — это неумолимая “ железная леди” — разрешила мне опоздать и уделить собачке столько времени, сколько будет нужно. Когда я пришла на работу, она первым делом поинтересовалась самочувствии “роженицы” и её щенков, а вечером того же дня она отправила меня домой пораньше — ухаживать за новорожденными. Такой чуткости, такого сопереживания я от неё даже не ожидала. И, наверное, будь я на её месте, я бы не проявила такого участия...”

Драйзеру часто вменяют в вину его “бесчувственность”. Существует мнение, что представители этого типа не могут плакать от сострадания а только от умиления ³. Точнее было бы сказать, что Драйзер “сострадает через умиление”. А умиляется он только тому, что у него (в соответствии с его этико - сенсорной программой) вызывает восхищение и уважение, а именно — способность стойко переносить превратности судьбы. В этом случае Драйзер не просто “сострадает” или “умиляется”, а старается оказать посильную помощь — конкретную и эффективную — единственное, в его понимании, целесообразное проявление сострадания.

³ Аушра Аугустиновичуте “Характеристика этико - сенсорного интротима”.

Впрочем, можно и по - другому заставить его сострадать — “вломиться в его душу”, упрекать его в недостатке чуткости, заботы о ближнем. И тогда уже он — была - не была! — разрушает все внутренние преграды и полностью отдаётся чужому горю, глубоко “пропитывается” чужим страданием (как своим), воспринимает его буквально, физически “заболевает” им. Вот тогда уже Драйзер сделает всё от него зависящее, отдаст всё, что имеет ( и чего не имеет), но не пожалеет средств для того, чтобы реально помочь человеку. Самое же страшное, самое обидное и болезненное для Драйзера — это неблагодарность тех, кому он помог в трудную минуту. Поэтому он очень боится отдать частицу своей души тем, в чьей порядочности он сомневается, потому и делит людей на “хороших” и “плохих”, и ищет всевозможные способы для определения этих категорий, чтобы ещё более чётко различать для себя, кому можно доверять и делать добро, а кому нельзя.

У Драйзера нет интуитивной прозорливости Достоевского, способного к любому человеку “подобрать ключик” и “подстроиться в унисон”. Поэтому Драйзер, выражая то или иное (не всегда уместное ) эмоциональное состояние, часто попадает впросак, что заставляет его потом стыдиться своего поведения, быть ещё более осмотрительным в выражении чувств и ориентироваться только на проявление общепринятых позитивных эмоций.

(Одним из таких ориентиров являются “эмоциональные сигналы” его дуала Джека, (аспект этики эмоций (-ч.э.3) — его контактная, нормативная функция), способного очень точно улавливать “эмоциональный норматив” ситуации и “задавать” его тон партнёру.)

Бета - квадровая поговорка “ Не хочешь зла, не делай добра” частично “работает” и в гамма - квадре, и решительный - негативист - Драйзер иногда берёт её на вооружение. После каждого “неудачного” проявления самопожертвования он возвращается в исходное состояние, восстанавливает былое душевное равновесие (что даётся ему не без труда) и снова становится “ холодным” и “ бесчувственным”. Теперь уже он вспоминает своё “ неуместное” сострадание, как страшный сон, как поступок, за который ему бывает стыдно, поскольку теперь уже он его расценивает не как благодеяние, а как свою ошибку (как “недочёт” по аспекту интуиции возможностей), из чего и делает для себя соответствующие выводы, вследствие которых он уже никогда этому человеку (или другому в подобной ситуации) не поможет, никогда больше “на эти грабли не наступит” — хоть ты умри у него на глазах!

(Многие, узнав о его прежних разочарованиях, над ним подтрунивают: "Подумаешь, один раз столкнулся с предательством, так теперь уже никому и верить не хочет!" В действиях таких насмешников Драйзер усматривает откровенную провокацию и подвох. А потому и на их "подначки" не поддаётся, отдаляется и ещё больше замыкается в себе.)

7.Область этико - сенсорного взаимодействия в рациональных диадах третьей и четвёртой квадр (сравнительный анализ двух диад)
Как видим, при схожей этической программе у Достоевского и у Драйзера совершенно различное представление о такте, деликатности и сострадании.

Драйзер и Джек — представители “силовой квадры” (решительных демократов). Аспект волевой сенсорики их доминирующая квадровая ценность), поэтому им не свойственно превозносить те добродетели, которые ценятся в дельта - квадре (рассуждающих аристократов), и в частности, в её рациональной диаде Штирлиц — Достоевский).

Джеку и Драйзеру не свойственно проявлять сострадание в расслабляющей, сентиментальной форме (как это принято в четвёртой квадре), как не свойственно восхищаться жертвенной кротостью и сострадать слабости.

Эталон проявления кротости и сострадания для Достоевского — забота о страждущих и посещение больных (во время которого Достоевский, даже если он медик, может просто сидеть сложа руки и развлекать больного разговорами на отвлечённые темы; “бальзам на душу” представляется ему более важным, чем “бальзам на раны”).

Такие визиты рациональным гамма - квадралам (Джеку и Драйзеру) покажутся неудобными и нецелесообразными — лучше бы их не было вообще! Как представители квадры решительных, Джек и Драйзер даже врачу не любят жаловаться на своё недомогание: им просто неловко об этом говорить (они себя же за эту “слабость”, за своё развинченное состояние и презирают). А тут приходится рассказывать о самочувствии совершенно постороннему человеку, который не врач, не специалист, а вообще дальний знакомый — “приехал за семь вёрст сострадать и соболезновать, а толку- то от него!..”.

Высшее проявление сострадания Джек (так же как и Драйзер) видит в конкретной и чёткой практической помощи.

(По мнению Джека: “Сострадание — это, например, когда звонит моя приятельница и говорит: “Я через час буду в твоём районе. Скажи, какие лекарства тебе привезти?” Вот это я понимаю, — сострадание! А то приходят, соболезнуют — тю-тю-тю, сю-сю-сю!.. — фу ты, мерзость какая! Да ещё чаем их пои!.. Если я болею, дайте мне поболеть спокойно!.. И не ходите, не отвлекайте меня!.. Жаловаться я тоже не люблю, тем более посторонним — толку -то от этого!..”)

Драйзер настроен абсолютно на такую же позицию. Ему тоже бывают неприятны такого рода “нецелесообразные визиты”. Мало того, что ему это физически неудобно — он не может встать и сам за собой поухаживать, — так ему ещё приходится часами выслушивать болтовню визитёра, (который может и рад был бы за ним поухаживать, да не умеет — не знает как. (Не так - то просто угодить сенсорику, тем более Драйзеру: что ни сделаешь, всё не то!). Но ещё хуже, если визитёр будет порываться пройти на кухню, чтобы согреть Драйзеру чашку молока или сварить кашку, (чему тот тоже рад не будет, — ведь в этом случае ему придётся самому встать, провести его на кухню (в “святая святых” любого сенсорика) и ввести в курс дела, указать, где что лежит, чтобы беспокойства от его деятельности было по возможности меньше. Таких визитов Драйзер боится пуще самой болезни: “Я ещё не настолько слаба, что не согреть себе стакан воды! Вот когда положат в больницу, тогда проведывайте!..”

(Хотя Драйзера не так - то легко уговорить лечь в больницу. Даже на обследование. Не таков он, чтоб отдавать себя "в лапы эскулапам"! Штирлиц такого его отношения к своему здоровью не понимает. (И не поймёт, поскольку является рассуждающим (по психологическому признаку), а не решительным. Как и все решительные, Драйзер очень не любит лечиться. И без особой надобности в больницу не ляжет, — только когда для себя решит, что терять ему уже нечего, а приобрести от этого лечения можно многое. В больнице он посетителям всегда рад. Там уже активизируются его страхи по интуиции потенциальных возможностей: страшно потерять связь с внешним миром — мало ли что может произойти! А у себя дома Драйзер ничего не боится — тут он “сам с усам”, тут ему лучше побыть одному и рассчитывать только на себя, хотя меру своих возможностей, сил и состояние здоровья он часто склонен переоценивать.)

Но именно поддержку по интуиции потенциальных возможностей и оказывает своими регулярными визитами Достоевский (возвращаемся к теме сравнительного анализа двух диад). И, значит, Драйзеру от этой программы, какой бы нецелесообразной она ему ни казалось, тоже отказываться не следует. Эти визиты потому и носят чисто символический характер, что Достоевский поддерживает связь больного с внешним миром, показывает человеку, что о нём помнят и что он всегда может полагаться на помощь друга. (А это как раз то, что нужно его дуалу Штирлицу — поддержка по этическим и интуитивным аспектам.)

Такая позиция соответствует и представлению Штирлица о высшем проявлении сострадания, хотя сам он тоже будет выражать сострадание через конкретные действия, которые будут вписываться в чисто нормативную этическую программу.

Рассказывает Драйзер о начальнице –Штирлице:
“... Обычно я стараюсь не брать больничный, а тут пришлось... Звоню начальнице, сообщаю, что заболела. Слышу, тон её разговора стал какой - то настороженный, напряжённый. Наверное она подумала, что я её обманываю...
—Ты к врачу ходила? — спрашивает.
— Ходила — говорю.
— Тебе больничный дали?
— Дали.
Она помолчала, потом спрашивает:
— У тебя молоко в доме есть?.
— Есть.
— А бульон есть?
— Есть.
— А лекарства?..
— Тоже есть.
— Значит ты скоро поправишься?
— Надеюсь...
— Ну, мы тебя ждём!
И повесила трубку. Она может и хотела бы выразить сочувствие, но у неё это не получилось — она не знала как...”

Только Джек знает, как можно и нужно выражать сочувствие Драйзеру. Первым делом он постарается поднять ему настроение. Если это болезнь, то Джек заставит Драйзера посмеяться над собственным недомоганием, как над каким - то недоразумением. А там, глядишь, и общее самочувствие улучшится.

В горе Джек тоже не бередит чужие душевные раны, не растравляет чужой боли, не говорит высокопарных слов — вообще не высказывается — он просто старается быть полезным, старается быть на подхвате, помогает не словом, а делом.

К горю и радости (по сравнению с диадой Штирлиц — Достоевский) в диаде Джек — Драйзер относятся более практично, более прозаично и буднично. И то, и другое, по мнению представителей этой диады, должно быть умеренно, не должно выбивать человека из привычной эмоциональной (этической) колеи, из привычного жизненного уклада, из привычного рабочего режима и оптимального делового настроя и не должно длиться до бесконечности— все неприятности когда - нибудь проходят, всему своё время и место.

Джек и Драйзер — диада практичных, “решительных” демократов.
Штирлиц и Достоевский — диада “рассуждающих” аристократов. ⁴

⁴“Решительный” и “рассуждающий” — признаки Рейнина для представителей “силовых” и периферийных” квадр.

Неудивительно поэтому, что одни и те же действия в этих диадах могут иметь совершенно различные значения и смыслы.

Джек “исцеляет” Драйзера уже тем, что активизирует его, задавая ему приятные и близкие цели — воздействует на инертный блок его витального уровня — аспекты деловой логики и интуиции времени. Он может запросто “растормошить” дуала, подшучивая над ним, над его слабостью: “Нашёл тоже время болеть! Ты чего это?.. А мы в воскресенье на рыбалку едем! Так что давай, приходи в норму!”

И Драйзер “приходит в норму” ровно к назначенному сроку. Близкие позитивные планы (творческая интуиция времени Джека, работающая на опережение(+б.и.2) — для него лучшее лекарство.

Иное дело Штирлиц, — он забрасывает партнёра информацией по сенсорике ощущений — всё ли там в порядке с молоком и бульоном, в состоянии ли человек сам за собой поухаживать. Если нет, — Штирлиц придёт и будет исцелять его какими - то своими эффективными методами (которыми Драйзер, ориентируясь на собственные ощущения, может ещё остаться недоволен).

Часть II

8. Сенсорное взаимодействие в диаде

Студентка - Драйзер о враче – Штирлице:
“Вечером накануне экзамена у меня поднялась температура — озноб, слабость, головная боль... Я решила в тот же вечер вызвать врача, чтобы наутро уже быть при справке и на экзамен не идти. Вот, думаю, отдохну пару деньков, получше подготовлюсь, а экзамен сдам с другой группой. Но не тут - то было! Приходит какой - то незнакомый мне дежурный врач. Молоденький такой, но энергичный. Взглянул на меня — и давай действовать: массаж какой - то делает, на болевые точки нажимает... Я ему про температуру свою рассказываю, про то, что “мне бы справочку”... А он: “Зачем вам справка? Вы завтра уже будете здоровы!” — и опять за своё, знай себе на точки жмёт. Я страдаю — мне и так плохо, а он тут нажал, там нажал и требует, чтобы я при этом ещё какую - то дыхательную гимнастику делала.. “Мобилизуйтесь, — говорит, — это вам поможет!”. А главное, никаких возражений не принимает! Рассердилась я на него: “Дадите вы мне справку или нет?! — кричу. — У меня температура 38,5! Как я завтра в институт пойду?!” Он щупает мне пульс: “Температура уже нормальная” — говорит. Измеряем, — и точно нормальная. Я чувствую себя так, как будто меня обокрали: была температура — и нет! Придётся завтра на экзамен идти, а я уже на отдых настроилась. Но решила всё-таки не сдаваться. “Выписывайте справку! — требую. — У меня была температура, а вы её сбили!” Он опять на меня смотрит, как на ненормальную: “Да при чём здесь справка? — говорит, — Я вас уже вылечил!”. И уходит. Вот такие у нас врачи! На следующий день у меня состояние ни то, ни сё, — полу разбитое. Но температуры нет. Пришлось на экзамен пойти. Ничего, сдала нормально, даже лучше, чем ожидала. А доктор этот мне надолго запомнился — он мои планы порушил, а я этого не люблю...”

Этот пример довольно точно передаёт суть проблем в диаде Драйзер — Штирлиц: перегрузки вместо отдыха, “неправильное” восприятие “сигналов” по сенсорике ощущений . Там, где один из партнёров “запрашивает” сигнал на расслабление — в данном случае моральную и официальную поддержку — другой “ задаёт” ему ещё большее напряжение. (Что с того, что врач пришёл и открыл в пациентке какие - то скрытые, зарезервированные “энерго мощности”, если её организм уже настроился на то, чтобы сохранить эти резервы на восстановление сил, направить их на что - то другое? Результат — полу разбитое состояние на следующий день. Не доболела в этот раз, доболеет в другой. У Драйзера (особенно в молодости) все болезни от переутомления.)

Та же самая проблема — недопонимание “сигналов” по сенсорике ощущений и перенапряжение по волевой сенсорике возникает и при деловом сотрудничестве в этой диаде. Обострённое чувство ответственности у обоих партнёров, взаимная требовательность и стремление брать повышенную физическую нагрузку приводит к частым ссорам, срывам, недопониманию и нарастанию напряжённости, которую чем - либо, кроме скандалов разрядить бывает очень трудно, поскольку ни одному из партнёров и в голову не приходит взывать к сочувствию другого.

Штирлиц при его демонстративной волевой сенсорике (+ч.с.8) обычно стыдится своей слабости и менее всего расположен говорить о ней, полагая, что партнёр (расчёт на Достоевского) и так всё понимает, обо всём догадывается и всегда готов прийти на помощь.

Решительный сенсорик - Драйзер по своей творческой волевой сенсорике (+ч.с.2) тоже предпочитает “не бить на жалость”. (С Джеком такие “ номера” не проходят). А кроме того, как представителю силовой квадры, ему бывает неловко жаловаться на недостаток сил и возможностей и он предпочитает об этом умалчивать.

Штирлиц же, считая повышенную выносливость полудуала нормой, не помышляет о том, чтобы дать ему хоть какое - то послабление, радуется его исполнительности и нагружает его сверх меры, будучи уверенным, что партнёр и сам знает, как распределять свои силы и возможности.

— А Драйзер умеет распределять свои силы и возможности?

— В том - то и дело, что нет! То, что присуще сильной (творческой) интуиции потенциальных возможностей Достоевского (-ч.и.2), не свойственно для слабой, мобилизационной интуиции Драйзера (+ч.и.4). И если Достоевский всегда находит возможность передохнуть и отключиться от работы на некоторое врем, то Драйзер “вкалывает” как заведённый. И чем больше от него требуют, чем больше перенапрягают, тем более ухудшается качество его труда и отношение к делу.

Другая проблема: “система приказов” — жёстких, волевых, заданных резким, категоричным тоном, с помощью которых Штирлиц “ включает” партнёра (своего дуала Достоевского) в работу. Она также проводится через аспект волевой сенсорики и вызывает жёсткое неприятие со стороны Драйзера. То, что было бы уместно и эффективно с Достоевским — порой вялым, капризным и расслабленным, — никак не проходит с Драйзером, с его повышенным чувством ответственности. Драйзера категоричные приказы приводят либо к “энергетической блокировке” и отвращают от той работы, которую по собственной инициативе он сделал бы с большим удовольствием, либо “вгоняют” в “ступор”, в “пережим” по волевой сенсорике, в ещё большее напряжение, которое неблагоприятно сказывается на результатах работы. (У Драйзера более чем достаточно своих “рабочих” пережимов по волевой сенсорике, поэтому лишнее перенапряжение приводит его к срыву).

Другая проблема — переоценка Драйзером собственных сил и возможностей, а также переоценка Штирлицем сил и возможностей Драйзера — слабость обоих по интуиции возможностей и интуиции времени ( канал 4 — 6 уровня СУПЕРЭГО — СУПЕРИД ) — попытка в кратчайший срок сделать работу, не соответствующую уровню его сил, возможностей и профессионализма. (Одного энтузиазма и желания работать до бесконечности — шлифовать форму и отрабатывать детали — бывает недостаточно).

И Штирлиц, и Драйзер стараются довести качество работы до совершенства, поэтому они требовательны не только друг к другу, но в первую очередь и к самим себе. А это, в свою очередь, даёт им новый повод для перегрузок и перенапряжения. По интуитивным аспектам каждый из них вынужден “подтягиваться” до норматива — каждому приходится “думать о последствиях” и делать выводы на будущее...

9. Драйзер — Штирлиц. Отсутствие полной суггестии по аспекту деловой логики
На Драйзера угнетающе действуют запреты и ограничения Штирлица по поводу его самостоятельного проявления деловых, учебных и творческих инициатив. Возникает противоборство между гамма - квадровым комплексом "связанных рук", сковывающим творческую и деловую инициативу Драйзера, и дельта - квадровым комплексом "подрезанных крыльев", заставляющим Штирлица в интересах будущих его амбициозных проектов и планов сковывать деловую инициативу партнёра и сохранять преимущественные позиции за собой. Это противоборство часто проявляется в форме конкурентной борьбы на поприще профессиональных, служебных отношений, деловых, методических, творческих инициатив.

Драйзер может быть самым способным и самым прилежным учеником Штирлица. Но ему (как решительному объективисту, активизируемому по аспекту интуиции времени) свойственно работать на опережение во всём, что касается освоения интересующей его темы. В учёбе Драйзер часто забегает вперёд, словно старается опередить и превзойти своего учителя. И этим он часто нарушает тщательно выверенные методики Штирлица, нарушает последовательность технологических процессов в разработанных им методиках, последовательность предлагаемых им учебных программ. А Штирлицу как учителю неудобно, а главное — не престижно, — идти вдогонку за своим учеником (этак от него и поотстать можно!).Поэтому то, что так часто приветствуется в отношениях Драйзера с Джеком (ученик, опережающий своего учителя и избавляющий его от необходимости многое объяснять и подолгу методически закреплять), в отношениях со Штирлицем может возыметь обратное действие. В наказание за излишнюю прыть (из оскорблённого самолюбия или из методических соображений) Штирлиц может вернуть Драйзера к самым примитивным, начальным стадиям обучения, заставляя его заново их прорабатывать. (Для Штирлица это своего рода воспитательная мера — дрессировка и усмирение гордыни не в меру заносчивого ученика.)

Все эти действия Штирлица кажутся Драйзеру крайне нелогичными, глупыми, неэтичными, сбивают его деловую инициативу, приглушают его активность по аспекту активационной интуиции времени (-б.и.6), делают его вялым, безынициативным, охлаждают его интерес к работе и заставляют её выполнять автоматически, без огонька и без души, что в конечном итоге сказывается на качестве работы, возмущает и восстанавливает против него того же Штирлица, который теперь уже воспринимает Драйзера как саботажника, действующего во вред их общему делу.

Новая попытка увлечь и заинтересовать Драйзера работой успехов уже не приносит. Второй раз активизироваться по аспекту интуиции времени Драйзер уже не сможет (боится ложной активации, опасается новых фрустраций). Теперь уже Драйзер работает, как марионетка, прежнего доверия к Штирлицу не испытывает (не говоря уже о симпатиях!), — "мстит" за то, что его вернули к "азам" вместо того, чтобы продвигать вперёд.

Его дуал Джек, работающий по своей творческой интуиции времени на опережение, по принципу "время не ждёт" так бы никогда не поступил: время слишком дорого для того, чтобы использовать его на такие дисциплинарные меры. А Штирлиц для соблюдения субординации и дисциплины может заставить ученика топтаться на месте (даже при том, что время учёбы и работы для него очень дорого). Зато потом даст ученику непосильно трудное задание, — чтоб знал, как забегать вперёд! Может предельно усложнить задачу методически, чтоб ученик не чувствовал себя таким уж самостоятельным и всесильным. Может наорать на ученика, пристыдить его перед всей группой, а затем потребовать, чтобы он сам уничтожил свою работу только потому, что она выполнена по самостоятельно разработанным им методикам.

Так, например, случилось на курсах компьютерной графики, где студентка - Драйзер выполнила зачётную работу, используя самостоятельно изученные ею графические программы. Увидев это, преподаватель - Штирлиц (молодой очень симпатичный парень) строго отчитал её перед всей группой и тут же потребовал, чтобы она стёрла все эти файлы, хотя на работу с ними у неё ушло огромное количество времени. Когда она выполнила его требование (стёрла файлы даже не успев их скопировать), он громко объявил всем студентам, что так будет поступать с каждым, кто самостоятельно, не дожидаясь его объяснений, будет применять новые технологии: "Сами вы можете что - то не так понять, нарушите последовательность методики, потом допустите ошибку в работе. Вот чтоб этого не произошло, я запрещаю вам самостоятельно изучать новый материал. Делайте только то, что я говорю!".

Такое отношение к его работе и деловой инициативе подрывают доверие Драйзера к Штирлицу и как к учителю, и как к методисту. Хотя, по идее, лучшего учителя и методиста, чем Штирлиц, для Драйзера не найти. (+ч.л.1→ +ч.л.5). Полного дополнения по этим программам конечно не происходит; имеет место и отторжение одноимённо заряженных информационных аспектов их моделей (+ч.л.1 — +ч.л.5). Но при взаимном доверии их друг к другу (как компаньонов) происходит эффективная передача ценного опыта с программной деловой логики Штирлица (+ч.л.1) на суггестивную деловую логику Драйзера (+ч.л.5).

К чести Штирлица нужно сказать, что он может признать за Драйзером пальму первенства в его успехах, может ставить его в пример другим (даже после того, как при всех его отругал). Но заноситься Драйзеру не позволит и относиться к нему будет, как к ученику: субординация для него (как для аристократа) превыше всего, а то, что ученики иногда опережают и превосходят своих учителей — дело обычное и привычное, к этому можно привыкнуть, это можно понять и принять.

(Так произошло и с этой студенткой- Драйзером на компьютерных курсах. В конечном итоге она сделала такую великолепную дипломную работу, что тот же самый строгий учитель -Штирлиц добился того, чтобы по её файлам сделали огромное декоративное панно из прозрачного пластика, на который её рисунок был нанесён как витраж. Панно выставили в холле в качестве демонстрации высокого уровня обучения и успешности применяемых на этих курсах методик.)

Драйзеру обучать Штирлица намного труднее. Тут уже ученик может дать своему учителю сто очков вперёд. Быстро вырастает из своей "ученической формы", быстро отрывается от своего учителя, намного его опережает и "улетает" белым издалека и радоваться.

На равных им друг с другом работать трудно: Штирлиц будет стремиться к лидерству, Драйзер попытается его активность нейтрализовать, а отношения демократически уравновесить, выровнять, "заземлить", что опять же будет "бить" Штирлица по квадровому комплексу "подрезанных крыльев", создавая ощущение неэффективности совместной работы, а обратная его реакция — встречное ограничение деловых и творческих инициатив — будет задевать Драйзера по гамма - квадровому комплексу "связанных рук".

10. Драйзер — Штирлиц. Деловое взаимодействие. Деловое противоборство в ситуации "начальник — подчинённый"
В ситуации “начальник — подчинённый” Драйзеру бывает трудно терпеть диктат Штирлица, чья демонстративная волевая сенсорика (+ч.с.8), нередко переходит в открытую агрессивность. В критических ситуациях Драйзер не прощает Штирлицу его “неэтичности” — грубости, жестокости, волевого напора — то есть, всего того, что он простил бы Джеку. С дуалом у Драйзера отношения не доходят до волевого противоборства — Джек “ускользает” не только от прямого волевого воздействия, но даже и от “творчески гибкого” давления своего дуала, от его нападок и “разбирательств”. Причём, повода для этих нападок Джек старается не подавать, поэтому даже самую большую неприятность умудряется преподнести с обескураживающей простотой, которая Драйзера не только обнадёживает (поддерживает по интуитивным аспектам), но и обезоруживает. Поэтому даже при самом неблагоприятном стечении обстоятельств Драйзер Джеку прощает буквально всё, полагая, что тот ни в чём не виноват и от своей оплошности сам страдает не меньше других.

Штирлицу, с его проблематичной интуицией времени (-б.и.4), довольно редко удаётся вовремя разглядеть опасность, а тем более предотвратить её. Поэтому Штирлиц, в отличие от Джека, всегда ходит у Драйзера в "виноватых" — тут недоглядел, там не предвидел — его вина!

Драйзер о начальнице – Штирлице:
... “Начальница производства (она же хозяйка фирмы) в один прекрасный день сообщила нам, что предприятие находится на грани банкротства и в связи с этим она вынуждена уволить всех наших сотрудников, за исключением меня. Меня она решила оставить, и я, по её замыслу, должна буду одна тянуть всё производство. Сколько такое положение будет продолжаться и как моя работа будет оплачиваться она не сказала. Она вообще не удосужилась со мной побеседовать и заранее всё обсудить — просто поставила коллектив перед фактом, а заодно и распорядилась, чтобы все намеченные к увольнению служащие успели за оставшееся время (без отрыва от производства) обучить меня всем своим специальностям.

Для меня это заявление было, как гром среди ясного неба. На тот момент я уже была единственной, кто непосредственно производил продукцию на нашем предприятии — я одна выполняла работу целого цеха — целой артели мастеров (разных специализаций), которые все к тому времени уже были по разным причинам уволены. И такое положение продолжалось уже целый год. У меня установился какой - то план работы, какой - то норматив, который я “тянула”. Я могла бы и дальше так тянуть, но чувствовала себя ужасно усталой, а зарплата у меня всё ещё оставалась мизерной. — мне её не прибавляли, хотя я много раз просила об этом.

Я была единственной эмигранткой из всех, кто у неё работал. Остальные были “местные”, — они и права свои знали, и защищать их могли, и скандалили по любому поводу. А я три года работала без отпуска (ей всё недосуг было меня отпустить), всегда выполняла все её условия и никогда ничего не требовала, а только просила и всегда получала отказ. Иногда мне даже неудобно было её о чём - то просить — о законном отгуле или об авансе раньше времени (про отпуск я уж и не заикалась). Стоило мне подойти к ней хоть с какой - то просьбой, как она приходила в такое состояние, что на неё было больно смотреть — её била дрожь, появлялись судороги на лице — только что не истерика творилась, разве могла я доводить человека до такого состояния? Нет, конечно! Вот и приходилось уступать, лишь бы только не заставлять её “страдать” по каждому поводу.). Но я не ругалась и не настаивала на своём, как другие, я тянула свою лямку, потому что очень боялась потерять эту работу. (На это предприятие я поступила после трёх лет хронической безработицы, поэтому рада была и здешним условиям, и мизерному окладу, хоть мне его не хватало даже на самое необходимое.). Сейчас я понимаю, что её предприятие было убыточным даже тогда, когда только устраивалась на эту работу. Поэтому она так экономила и на социальных пакетах и на оплате труда.

В конечном итоге вся эта экономия от банкротства её не спасла, и она всех уволила, одного за другим. А меня оставила как самую исполнительную и самую безотказную работницу на предприятии. И теперь мне предстояло решить: либо уволиться по собственному желанию и потерять многие гарантированные мне государственные пособия и льготы (пособие по безработице на ближайшие полгода, выходное пособие равное трём среднемесячным зарплатам и страховые отчисления которые делались из моей зарплаты на тот случай, если меня уволят), либо соглашаться с “решением администрации” и оставаться на предложенных условиях.

Браться за всю оставшуюся работу и тащить на себе всё производство мне казалось немыслимым. Я достаточно хорошо знала свою начальницу — знала её алчность, способность тянуть из рабочих последние жилы и решать все проблемы за их счёт. Я знала, что зарплаты она мне не прибавит, миром и добром меня не отпустит.

Зная её сверх требовательность, я понимала, что просто так отсиживать рабочее время она мне тоже не позволит. Подставной фигурой — сторожем или кем-то ещё, — я здесь не буду, — она меня заставит работать в полную силу и по полной программе. План будет повышать, стараясь поднять его до прежнего уровня, а зарплату не повысит, оставит прежней. И значит попаду я в совершенно рабскую кабалу. Сгорю, как свечка, на этой работе, и ничем хорошим это для меня не кончится.

Чем больше я об этом думала, тем больше на неё злилась. Мне отчаянно хотелось расквитаться с ней за всё — будь, что будет! Я её возненавидела! Надо же до такого додуматься, — развалила предприятие, а теперь хочет выезжать на моём горбу!

У меня было желание, стереть её в порошок, раздавить, как мокрицу, — до того она меня довела!

Моё положение мне казалось безвыходным именно по её вине — я на неё рассчитывала, я надеялась, что когда - нибудь производство выйдет из кризиса, и тогда она прибавит нам зарплату, и я уже смогу вздохнуть свободно — и вот, чем это закончилось.

Чувствую, — не могу больше себя сдерживать! Влетаю к ней в кабинет и этакой “пулемётной очередью” выпаливаю всё, что у меня на душе накипело. Припоминаю и девятичасовой рабочий день без обеденного перерыва шесть раз в неделю, и вечную штурмовщину, и сверхурочные без всякой надбавки, и мизерный оклад, и её истерики за минутное опоздание, и три года работы без отпускных и отгулов — всё это я выдаю ей единым залпом. Она даже возразить ничего не смогла. Сидела бледная, пришибленная и молчала. Под конец спрашивает: “Чего же ты хочешь?” — “Чтобы меня уволили наравне со всеми, по сокращению штатов” — говорю. Она помолчала, потом отправила меня на рабочее место, а сама обещала подумать...

Домочадцы мои очень боялись осложнений. Боялись, что она мне какую - нибудь подставу устроит или уволит “по собственному” и тогда — прости - прощай мои социальные денежки! А долгов у нас и так невпроворот. Моей зарплаты нам не хватало даже на то, чтобы минимально сводить концы с концами, а других доходов у нас не было.

Наступил предпоследний день работы. Накануне у нас была прощальная вечеринка, и с утра начальница была особенно сентиментально настроена. Она всё вертелась возле; меня и восторгалась: “Ах, как хорошо мы вчера посидели! Прямо, как одна семья! Ах, как это было хорошо, восхитительно! Я всю ночь не могла заснуть, я даже плакала от волнения!” Я старалась не смотреть в её сторону — меня жутко раздражала её фальшь, и я боялась выдать своё состояние. Но она всё поглядывала на меня и как будто чего - то ожидала. В общем, она дождалась, что и я на неё взглянула. И видимо, что - то такое было в моём взгляде, что она тут же умчалась в свой кабинет и через полчаса положила мне на стол приказ об увольнении меня “по собственному...”.

Меня бросило в жар, как от пощёчины. Сижу и чувствую — горю!.. Понимаю, что зашла в тупик и не знаю, как из него выйти. Необходимо было что - то предпринимать, но что? Обжаловать увольнение в суде? Я ведь не писала заявления “по собственному” — где оно?.. Его нет. Было ещё желание пойти к ней в кабинет, разорвать эту бумажку на сто клочков и швырнуть их ей в лицо, а потом пойти и перебить всю нашу продукцию... Я уже видела в своём воображении и эти груды осколков, и её истерику, и “неотложку”, и полицию, которую мне самой же потом придётся вызывать... А потом я подумала, а не слишком ли я развоевалась? Не пора ли мне поостыть и поменять тактику?..

Вечером я обсудила эту ситуацию с моей подружкой Мариной, — а она мой дуал — Джек и тоже частный предприниматель. Поговорили мы с ней, подумали, с умными людьми посоветовались и решили, что надо мне начальницу во что бы то ни стало разжалобить — другого выхода нет. Надо ей обстоятельно объяснить, что с такой формулировкой я теряю многие льготы, а это несправедливо, я этого не заслужила своим безупречным трудом.

На следующее утро иду к ней в кабинет и начинаю разыгрывать из - себя “женщину слабую, беззащитную, которую всякий обидеть может". Взываю к её совести и состраданию, припоминаю, сколько сил я положила на это производство и каким образцовым работником была, — неужели я заслуживаю увольнения с такой формулировкой?

Начальница смотрит на меня небесно - голубыми глазами и строит этакую святую невинность - простоту: “А что такое? —спрашивает, — Чем я тебе не угодила? Чем тебе такая формулировка не нравится? Я выполнила твоё желание, только и всего”. В общем, прикалывается, как хочет, “отыгрывается” от души. А я — знай себе, стою на своём и терпеливо, как ребёнку, объясняю ей то, что она и без меня знает...

Не знаю, удалось ли мне её убедить или разжалобить, а может её удовлетворил сам факт моей просьбы как факт моего унижения, но в конечном итоге она написала мне нужную справку и уволила с нужной формулировкой. Выдала даже вполне приемлемые рекомендации. На том мы и расстались...

А спустя год я случайно встретила её в магазине, где всё ещё продавалась продукция нашей фирмы. Она мне ужасно обрадовалась, повисла у меня на шее, стала что - то лепетать, говорила, что пишет мемуары о нашей фирме... Но я так тихонько её от себя отстранила и постаралась охладить её пыл — мне было неприятно видеть её такой восторженной и умилённой. Ответить ей тем же я не могла, а притворяться я не умею…"

11. Взаимодействие двух сенсориков – рационалов
И Драйзер, и Штирлиц слишком предсказуемы друг для друга (и как сенсорики, и как рационалы), поэтому каждая из участниц этой драмы могла частично прогнозировать поведение другой, хотя каждую из них в какой -то степени “подводила” её проблемная интуиция. Начальницу — интуиция времени (-б.и.4) — другого поведения она ожидала от своей подчинённой, работницу — интуиция потенциальных возможностей (+ч.и.4) — тупик и безысходность , в которых она отчасти сама была виновата: три года ей понадобилось, чтобы поставить себя в такое унизительное положение, допустить по отношению к себе такой беспредел. Там, где другие боролись за свои права, она шла на уступки, мирилась с ужесточением условий, приспосабливалась, изыскивая какие - то резервы, сверх - возможности и сверх - силы в себе.

— Потом же ей пришлось прилагать не меньшие усилия, чтобы “по капле выдавливать из себя раба”...

— Так обычно и бывает, когда Драйзер надолго попадает под диктат полудуала.
Штирлиц воздействует на него не только суггестируя по аспекту деловой логики (канал 1 — 5) и ставя определённые сенсорные ограничения, но и с помощью творчески задаваемого “сенсорного дискомфорта” (“судороги”, “ дрожь”, “раздражение”), к “сигналам” которого Драйзер, ориентированный на дуализацию с сенсорно уязвимым Джеком (+б.с.4), бывает весьма восприимчив: подсознательно подстраивается под них, уступая давлению и просьбам партнёра.

Уступает он и демонстративной агрессивности Штирлица, действуя осознанно, с позиций творческой волевой сенсорики (+ч.с.2), полагая что при необходимости всегда сумеет себя защитить. К сожалению, осознание такой необходимости наступает чаще всего слишком поздно. И виной тому всё та же слабость Драйзера по интуиции потенциальных возможностей и интуиции времени — недальновидность и непредусмотрительность этих уступок.

— Чем, кроме недальновидности можно объяснить эту уступчивость?

— Драйзер готов пойти на любые жертвы для того, чтобы пролонгировать ситуацию, кажущуюся ему стабильной. (Особенно, если до этого он был измучен неопределённостью и беспросветной нищетой). Драйзеру нужна активация перспективами по аспекту интуиции времени (-б.и.6), нужна хоть какая - то уверенность в завтрашнем дне: пусть тяжёлая, но работа, пусть маленькая, но зарплата, — ко всему остальному он приспособится сам. В своём долготерпении, в своём нежелании что - либо менять Драйзер нередко производит впечатление “наивного идеалиста”, человека не от мира сего. Зато уж и “пробуждение” для него бывает болезненным — жестоко разочаровывает и выбивает из колеи. В данном случае работницу отрезвило известие о банкротстве предприятия и связанном с ним крушением её планов и надежд. Испугала необходимости прилагать собственные усилия для спасения этого предприятия.

Только ради очень гармоничных отношений Драйзер способен пойти на такой риск и взять на себя большую долю ответственности, взвалить на себя большую часть работы. Здесь же таких отношений не было — была жёсткая и беспредельная эксплуатация, “подслащённая” лицемерием, что для Драйзера было и очевидно, и особенно неприятно.

Лицемерие, видимость дружелюбия — первая причина, по которой Драйзер неохотно идёт на уступки. Те этические условности, которыми мог бы довольствоваться аристократ Достоевский, демократа - Драйзера не устраивают. В демократической третьей квадре этическим условностям значения не придают — здесь нужны чистые и искренние отношения, особенно в рациональной её диаде. В аристократической четвёртой квадре, особенно в рациональной её диаде Штирлиц - Достоевский, этические условности допустимы: извинился — значит осознал, а в подробности там никто не вдаётся.

А кроме того, — и это вторая причина — форма, в которой было объявлено о банкротстве, равно как и меры, которые при этом принимались, работницу - Драйзера никак не устраивали.

В критических ситуациях Драйзер ожидает от партнёра чётко скоординированных действий, своевременных и оперативных. И в этом плане Штирлиц (с его запоздалой поспешностью и излишней суетой) во многом проигрывает расторопному и изобретательному Джеку, который из любой передряги находит выход (правда, иногда, к сожалению, только для себя одного и, опять же, за счёт команды.) Драйзеру не нравится и то как Штирлиц выправляет положение в условиях кризиса, и то как он включает в работу свою команду. В этом он тоже (по представлениям и внутренним ориентирам Драйзера) значительно уступает Джеку...

— А есть существенная разница?

— Разница в подходе, в интерпретации и реализации деловой программы:

Джек, предвидя паническую реакцию Драйзера, в экстремальной ситуации старается свести до минимума возможность паники, сохраняет спокойствие и невозмутимость даже в самый напряжённый момент.
О неприятностях Джек сообщает с улыбкой, стараясь обнадёжить и успокоить партнёра.
В трудную минуту он для своей команды — “отец родной” и только о том и думает, чтобы все дружнее навалились на вёсла. Сам при этом шутит, бодрится.
По нормативной этике эмоций (-ч.э.3) разыгрывает роль "простачка", недооценивающего или презирающего опасность, стараясь приободрить тех, от чьей слаженной и напряженной работы зависит его успех.

После таких обнадёживающих этических манипуляций ситуация уже не представляется Драйзеру безысходной — он начинает думать, что всё ещё можно изменить и исправить (поддержка по интуиции потенциальных возможностей — канал 4 — 8, уровней СУПЕРЭГО — ИД) и активно помогает партнёру в его делах.

Штирлиц же будет спасать тонущий корабль действуя “хлыстом” и окриком (у него это называется “не терять самообладания”). Но именно эти меры, способные эффективно мобилизовать волевую активность Достоевского, усугубляют волевое сопротивление Драйзера, мобилизуют его страхи по интуиции потенциальных возможностей, приводят к новым конфликтам и столкновениям.

В условиях интуитивного тупика Штирлиц и сам нуждается в утешениях — в том, чтобы кто - то предложил ему свою помощь (по интуитивным и этическим аспектам), пообещал, что никогда и ни при каких обстоятельствах его не покинет. Драйзер, будучи слишком напуган происходящим, такой поддержки Штирлицу дать не сможет, а потому и разочаровывает его, и оказывается в его глазах “ предателем”, становится объектом нападок и обвинений.

Таким образом, столкновение этих двух героинь можно рассматривать и как результат их обоюдной паники в экстремальной ситуации ( “страхи” по интуитивным аспектам, взаимодействие по каналам 4 — 6, уровней СУПЕРЭГО — СУПЕРИД).

Заметен здесь и недостаток суггестии и активации — недостаток взаимной поддержки по уровню СУПЕРИД: работница не получила достаточно чётких инструкций по деловой логике и интуиции времени. Никто ей не определил границ её обязанностей — деловых, временных и сенсорных — ей казалось, что она должна взвалить на себя неограниченную нагрузку, на неограниченный срок за мизерную плату. (А она на это пойти не могла по многим причинам: и потому, что оплата труда привела её к беспросветному финансовому тупику, и потому ещё, что ощущала неимоверную усталость: три года проработала без отпусков и отгулов!)

Начальница не получала необходимой, корректирующей её действия информации по этике отношений и по интуиции возможностей. Никто её не поддержал, не обнадёжил, не дал позитивной этической оценки её поступкам. А кроме того, в её отношениях с подчинённой уже наметилась некоторая враждебность и отчуждённость. Возникло эмоциональное охлаждение, к которому Штирлиц, как квестим - негативист и творческий сенсорик бывает очень чувствителен. Смягчить отношения, если их ужесточил кто - то другой, Штирлиц уже не сможет, на этические манипуляции (если все предыдущие его действия оставили без внимания) тоже не пойдёт. Поэтому начальнице и не оставалось ничего другого, как выправлять ситуацию с позиции силы — хотя бы для того, чтобы спровоцировать сотрудницу (от чьей доброй воли зависел успех предприятия) на откровенный разговор.

— А разговор получился не из приятных...

— Если отношения уже разрушены (и по этическим, и по логическим аспектам), если Штирлиц Драйзеру уже не начальник, не друг, не сослуживец, а какой - то мелкий себялюбец, и жестокий деспот, стремящийся навязать свою волю, Драйзер такими отношениями не дорожит и волю Штирлица игнорирует (если не сказать большего!).

Разрушив всё до основания, отобрав у Драйзера всё — и карьеру, и работу, материальный достаток, и перспективы на будущее, Штирлиц фактически развязывает ему руки для мести, для самых жестоких воинственных действий. Теперь - то наконец Драйзер может высказать Штирлицу всё, что о нём думает — может “размазать его по стенке и стереть в порошок” — и сделает это с превеликим удовольствием. Единственная возможность для Штирлица умиротворить Драйзера в этой ситуации — это найти способ быть хоть чем - нибудь ему полезным, дать шанс и надежду на будущее — реальный, перспективный и выгодный шанс, а не утопический, усугубляющий проблемы ещё больше. В противном случае Драйзер его не пощадит — даст выход своим чувствам, и Штирлиц будет морально уничтожен (и это в лучшем случае!). Ему будут “открыты глаза” на все его недостатки, которые у него есть и которых у него нет, но которые ему Драйзер приписывает.

12. Драйзер — Штирлиц. Волевое противоборство
Драйзера нельзя загонять в угол, в тупиковую, безысходную ситуацию. Драйзеру нельзя "перекрывать кислород" по аспекту интуиции потенциальных возможностей! Кроме того, что для него это и удар по т.н.с. (+ч.и.4), это ещё и удар по квадровому комплексу "связанных рук". (Отсюда и желание предпринять какие - то отчаянные, пусть даже противоправные меры…)

В отчаянии Драйзер не владеет собой, бывает опасен, может пойти и на преступление, и на убийство. (Клайд из “Американской трагедии” Теодора Драйзера). Себя не пожалеет, но человека доведшего его до этого состояния, уничтожит. И запишет себе этот "подвиг" в актив. Его былая уступчивость — такая продолжительная и обманчивая — оборачивается обидой, разочарованием и настойчивым желанием восстановить себя в прежних правах и возможностях. В достижении этой цели Драйзер бывает чрезвычайно напорист, жесток и беспощадно мстителен.

По счастью, дальновидность и предусмотрительность не всегда подводит Штирлица, и он держит про запас пару - тройку “козырей” — деловых предложений и уступок, которыми и предполагает “откупиться” от Драйзера, когда тот припирает его к стенке. Врождённый прагматизм (программная деловая логика) не позволяет Штирлицу спешить с уступками, если в этом нет необходимости, поэтому, проверяя степень выносливости Драйзера, он может позволить себе пойти и на беспредел. И только наткнувшись на яростное сопротивление партнёра, понимая, что перед ним не “кроткая овечка” (не Достоевский), чувствуя, что его сейчас будут болезненно "прорабатывать" (по этике отношений), Штирлиц резко переводит спор в деловое русло и запрашивает условия перемирия: “Короче, чего ты хочешь?”.

Драйзер перечисляет ему все свои требования (а они у него заранее расписаны по пунктикам) и получает всё, что требует. Потому, что требует “своё”! И Штирлиц знает, что Драйзер требует гораздо меньше, чем ему причитается, поскольку труд свой (по деловой логике) Драйзер оценивает так, как его оценивают другие — то есть, по существующим тарифам (и то, далеко не самым высоким, потому за рыночными ценами он не следит (+ч.л.5), а настоящую, высокую цену всем своим талантам и возможностям не знает. (Себя Драйзер чаще всего недооценивает, что конечно же становится заметно другим.)

— Получается, Штирлиц ещё облагодетельствует Драйзера тем, что выплачивает ему то, что причитается?

— Именно! А не отобрал бы всего, не было бы этого “благодеяния” — скажи спасибо, что тебе хоть это выплатили!

— Что же позволяет Штирлицу идти на такой произвол?

— Собственный “ вселенский прагматизм”:

ощущение силы и безнаказанности по аспекту деловой логики (+ч.л.1),
отсутствие необходимых моральных норм, слабость по аспекту этики отношений (-б.э.5)
и осознание деловой слабости партнёра. (Канал взаимодействия 1 — 5 уровней ЭГО — СУПЕРИД).

Драйзер может сколько угодно уважать себя за высокий профессионализм и за добросовестное отношение к работе, но не посчитает это основанием для того, чтобы пойти и потребовать себе прибавки к зарплате или премии.

И Штирлиц это знает (собственная проницательность и настрой на слабую деловую логику его дуала Достоевского подсказывает ему это) и пользуется этим, если его поступки в этическом плане никто не корректирует. Но если у Достоевского есть множество способов этически воздействовать Штирлица — смягчить его, растопить его холодность, разжалобить, заставить с собой считаться, — то у Драйзера таких возможностей нет. “Сигналы” Драйзера — его осуждающие и упрекающие взгляды, Штирлиц игнорирует. Поэтому и окончательный расчёт между ними может произойти именно тогда, когда их отношения — деловые и этические — оказываются непоправимо разрушены, когда Штирлиц, опасаясь доведённого до крайности Драйзера, предлагает ему “взаимовыгодную сделку”. Впрочем, и здесь Драйзеру приходится быть на чеку и строго следить за тем, чтобы Штирлиц не “смухлевал” и не подстроил бы ему в рамках делового соглашения какую - нибудь новую неприятность. В любом случае, по аспекту деловой логики Драйзеру не следует вступать в противоборство со Штирлицем — здесь он обязательно проиграет.

Штирлицу же не рекомендуется вступать в волевое противоборство с Драйзером!

Воздействовать на Драйзера силой — тупиковый и неэффективный путь — себе дороже. Передавить Драйзера эмоциями невозможно: он их попросту экранирует. Можно изойти на крик окончательно, а он и бровью не поведёт. Загонять в тупик, при этом усиливая волевое давление — вообще опасно: это всё равно, что подносить спичку к бочке с порохом, — это так же рискованно, как поднять на Драйзера руку: взорвётся ненавистью и разнесёт всё вокруг, не задумываясь о последствиях.).

Но вот интуитивно - этическим и интуитивно - логическим путём от него можно добиться гораздо большего. Интуитивно - этические (и интуитивно - логические) "игры", — подвохи, обманы передёргивания, отговорки и подтасовки могут Драйзера дезориентировать, запутать и сбить столку. Поддаваясь им, Драйзер может пойти на поводу у навязанных ему ложных этических и интуитивных стимулов, может уйти в пассивное и бесконечно длительное ожидание каких - то несбыточных планов, позитивных перемен и всё упустить. Может стать жертвой собственной доверчивости, уступчивости и великодушия.

В условиях волевого и интуитивного беспредела, в условиях навязываемой ему безысходности и беспросветности (в условиях абсолютного морального и правового тупика — когда его действия полностью сковывают моральными и правовыми запретами, заставляя идти на запредельные жертвы и уступки), Драйзер рвёт отношения даже с самыми дорогими и самыми близкими ему людьми.

Кроме того, Драйзер чрезвычайно мстителен (квестим) и злопамятен. С ним вообще ссориться опасно. Обиды не забывает и никогда никому не прощает (даже самым дорогим и близким ему людям). Хоть сам и страдает от этих воспоминаний и многократных, мучительных переживаний этих прошлых обид. Страдает и от осознания своей вины за нанесённые им самим обиды чем - то рассердившим его людям. (А особенно тем, кто с перепугу или от отчаяния допустил в отношении него волевой беспредел — этакий "сенсорный пережим"). В число таких обидчиков как раз и попадает Штирлиц.

— А не может ли этот “сенсорный пережим” быть результатом обычной “рабочей подстройки” по аспекту деловой логики? Ведь существует мнение, что при Штирлице никто не работает на износ. Считается, что руководитель - Штирлиц не допускает ни авралов, ни штурмовщины, ни “потогонной системы” на своём предприятии...

— Полу дуальная “рабочая подстройка” как раз и вводит Драйзера в этот “авральный” режим. При Достоевском (самостоятельно регулирующем свою нагрузку) Штирлиц, возможно, и смягчил бы свои требования, но не при Драйзере, который от избытка энтузиазма (вследствие квадрового комплекса "связанных рук") берёт на себя встречные деловые инициативы и встречные обязательства — сам себя нагружает, сам себя подставляет, в расчёте на то, что кто - то другой его силы сбережёт. Штирлиц же встречную инициативу будет только приветствовать, считая , что партнёр сам определяет для себя нормативную нагрузку.

— А как же бережное отношение Штирлица к экономическим ресурсам? Оно уже вошло в легенду...

— Но где сказано, что к человеческим ресурсам Штирлиц относится столь же трепетно?.. И откуда возьмётся эта “трепетность” при повышенной требовательности Штирлица к себе и к другим? И в рамках какого аспекта информации возникнет такое “трепетное отношение” Штирлица к его подчинённым? За счёт слабой корпоративной этики, которая позволяет ему нещадно эксплуатировать подчинённых и проработке которой он никого, кроме дуала, не подпускает? Или может быть за счёт активации по интуиции потенциальных возможностей (+ч.и.6), при которой он от каждого своего работника старается получать по максимуму ресурсов, сил и возможностей? И уж никак не за счёт его чрезмерно слабой и пугающей своей слабостью, проблематичной интуиции времени, при которой он как и любой прагматичный сенсорик (динамик) хочет получать всего побольше и как можно скорей (здесь и сейчас). Щадящий режим он скорее может проявить по творческой манипулятивной сенсорики ощущений (-б.с.2), да и то в ограниченных, удобных и выгодных ему размерах и формах: "Вот тебе чай и кофе за счёт фирмы, а на премиальные и не рассчитывай!".

Так же как и Гюго, Штирлиц часто подменяет деловые (или этические) отношения демонстративной сенсорной опекой: “Я о тебе и так забочусь, а ты тут прибавку просишь — скажи, какие у тебя проблемы, и мы их будем вместе решать. Мы тут все, как одна семья!”

— Как это воспринимает Драйзер?

— Как фальшь, лицемерие и демагогию, скаредность и “нечестную игру”. Против процветания фирмы он ничего не имеет, но если успехи предприятия не отражаются на его материальном благополучии, то почему он должен быть заинтересован в этих успехах? Когда Драйзер видит, что Штирлиц пытается манипулировать им и решает свои проблемы за его счёт, в нём активизируется его собственный витальный прагматизм (+ч.л.5): он понимает, что деловые отношения складываются не в его пользу и старается выйти из игры с наименьшими для себя потерями.

Хотя для его делового партнёра этот уход из их общего дела как раз и является наибольшей потерей.

Как деловой партнёр Драйзер очень удобен Штирлицу. Драйзер правдив, честен, искренен. Верен своим обязательствам, каковы бы они ни были. Будь хоть потоп, хоть конец землетрясение, Драйзер данному им обязательству не изменит. (Известен случай, когда во время очередных беспорядков в Иерусалиме только работница - Драйзер и приходила на работу — одна из всех сослуживцев пробиралась сквозь град камней, проезжая через арабский квартал. Она же приходила на работу и в снегопад, когда все дороги вообще были перекрыты и недоступны для транспорта. Начальница - Штирлиц, которая жила возле своего предприятия и без труда до него добиралась, воспринимала всё это, как должное — ни тебе премии, ни благодарности.)

В работе Драйзер чрезвычайно усерден, трудолюбив, вынослив, педантично аккуратен, прилежен. К своим обязанностям относится очень ответственно. Качество работы (а тем более, любимой работы) выдаёт всегда очень высокое (по максимуму того, что умеет и может). По качеству работы может не только не уступать Штирлицу, но даже качество его работы может превзойти.

Единственная претензия к Драйзеру — темпы работы (что для Штирлица немаловажно). Драйзер работает значительно медленней Штирлица (что уже само по себе вызывает раздражение последнего). Драйзер по многу раз проверяет и перепроверяет свою работу (негативист). Когда работает на других, старается быть особенно безупречным (интроверт - этик). Зная, как болезненно реагирует Штирлиц на любой изъян, на каждую ошибку в работе, Драйзер очень боится допустить какую - то оплошность. И не то страшно, что заметив ошибку, Штирлиц на него накричит, Драйзеру гораздо больнее видеть те страдания, которые Штирлиц всякий раз испытывает при этом, а быть причиной чужих страданий (искренних, а не фальшивых, наигранных) Драйзер не хочет (программный этик - интроверт). Краеугольная заповедь его этической ЭГО - программы "Не делай другим того, чего не желаешь себе" запрещает ему доставлять страдания кому - бы то ни было. И это как раз тот момент, которым многие пользуются — его истинным, а не наигранным состраданием многие злоупотребляют. По своей уступчивости, беспечности и великодушии Драйзер может пойти на очень большие (запредельно большие) жертвы и сам первый от этого непоправимо пострадать.

13. Драйзер — Штирлиц. Отсутствие полной суггестии по аспекту этики отношений
Как и любой программный этик, Драйзер способен очень глубоко сопереживать чужому горю, но как решительный - этик - квестим - инволютор он не способен афишировать своё сострадание. Поэтому Штирлиц его этикой отношений не внушается (а тем более, что она тоже квестимная (-б.э.1 — -б.э.5) и полной суггестии здесь быть не может) . Более того, когда Драйзер пытается проявить своё участие к Штирлицу, когда пытается сопереживать его проблемам, Штирлиц видит только то, что Драйзер проявляет свои чувства через силу — так, словно сам боится себя разжалобить (минуя запреты своей воинственной ЭГО - программы), а потому и сострадание его Штирлиц не воспринимает и не признаёт, этикой и добрыми советами его не внушается. И это ещё одно препятствие, которое ставит между ними разделяющая их, общая для каждого из них квестимность, заставляющая отторгать одноимённо заряженные полюса информационных аспектов их моделей.

Иное дело — деклатимная, миролюбивая этика отношений ЭИИ, Достоевского, суггестирующая ЛСЭ, Штирлица в их дуальных ИТО: +б.э.1 (ЭИИ) — -б.э.5 (ЛСЭ).

Сострадание — флаг и лозунг этики отношений Достоевского, копьё, которое он выносит далеко вперёд и которым "колит глаза", взывая к совести людей и призывая их к снисхождению, жалости и состраданию. Сострадание в этике отношений Достоевского — это ещё и позитивный стимул на сверх - далёкое будущее, и яркая приманка для всех сомневающихся, посредством которой он притягивает к себе всё новые и новые группы последователей. В этике отношений Драйзера никакой аффектации вокруг сострадания, как такового, нет. Сострадание запрятано глубоко на дне души Драйзера. (Иногда так глубоко, что для него самого является открытием или сюрпризом.). Любое проявление сострадания, а тем более выраженное в каких - то конкретных, добрых, полезных делах, в конкретной помощи Драйзер предпочитает сохранять в тайне. А чуть только начинает её разглашать, чуть только начинает говорить об этом, как тут же начинает чувствовать себя предателем по отношению к собственной этической программе. Начинает ощущать себя отравленным бациллой тщеславия, начинает стесняться себя, своего поступка, своего честолюбивого поведения. А стоит только ему примириться со своим новым, беззастенчивым поведением, примириться с новой привычкой к саморекламе, как он тут же попадает на дельта - квадровую "ярмарку тщеславия", а от ценностей своей квадры, своей диады и своей ЭГО - программы отказывает и отдаляется — предаёт их. И за это предательство жестоко расплачивается: стоит только ему начать умиляться своей добродетели, начать упиваться своим состраданием, — расплываться в нём, как в луже сахарного сиропа, как тут же, практически сразу начинается кардинальная ломка модели его ТИМа. Он теряет свойства решительного, теряет в себе качества воина, теряет доминирующую волевую сенсорику, теряет связь со своей квадрой и впадает в истерию непреходящего умиления, впадает в кликушество. Тает, чуть ли не плача, от умиления к самому себе, становится взвинченным, истеричным, эмоционально экзальтированным. Ловит благодарность всех и каждого за каждый свой добрый поступок. Ловит комплименты льстецов, которые только что не причисляют его к лику святых. Ловит "знаки внимания", направленные на него свыше. Ловит "благодать", которая вот - вот должна на него снизойти, ходит как "Саул во пророках" и рассказывает о своих предчувствиях, предвидениях, предзнаменованиях. Прислушивается и присматривается к "знамениям" и "знакам" извне, погружаясь в безумие и мистицизм всё глубже и глубже. Заканчивается для него всё это плачевно.

Во избежании всех этих разрушений, на модель ТИМа ЭСИ (Драйзер) самой его этической ЭГО - программой наложен запрет на внешнее и броское проявление милосердия. На страже этого запрета стоит и творческая волевая сенсорика Драйзера (+ч.с.2), которая заставляет Драйзера быть сдержанным в проявлении своих чувств. (А особенно тех, которые в первую очередь размягчают его самого.)

Драйзер может быть "воином милосердия" по долгу службы (работая где - нибудь в МЧС). Может жизнь положить, защищая обиженных и угнетённых, организуя для них приюты и собирая гуманитарную помощь (социал). Может отправиться в горячую точку с гуманитарной миссией и будет счастлив погибнуть, выполняя свой долг. Но утопать в розовом сиропе демонстративного проявления милосердия он не будет. Он имеет права делать это в интересах своей воинственной, социальной ориентированной ЭГО - программы.

В рамках программной этики отношений Драйзера (-б.э.1) добро делается только тайком — так, чтобы этого никто не видел. Со стороны кажется, что Драйзер просто никому не причиняет вреда, что уже само по себе располагает к нему людей (но опять же не слишком явно).

— Всё это само по себе хорошо…

— Но не достаточно для того, чтобы Штирлиц внушался этикой отношений Драйзера.

Стараясь сделать своё этическое влияние более убедительным, Драйзер невольно отходит от своих исконных позиций (-б.э.1) и сближается с этикой отношений Достоевского (+б.э.1). Становится её имитатором. Штирлица это на какое - то время устраивает. успокаивает (особенно, когда он видит, что о благодеяниях Драйзера начинают говорить). Сам Драйзер при этом втягивается в "чужую игру", попадает на чуждое ему поле возможностей, которыми не может располагать и в котором чувствует себя, как на минном поле (или как в заминированном лабиринте, через который он должен пробираться на ощупь, вслепую). Попадает в чуждую ему систему оценок, далёких от его исконной системы координат. И, что тоже немаловажно, — попадает на дельта - квадровую "ярмарку тщеславия", — этот жуткий и губительный для его чести и совести "лохотрон", который всё глубже затягивает его в воронку, пошлого, глупого снобизма и мелочного честолюбия, которое захватывает его, увлекая мнимыми ценностями, всё сильней, "заглатывает" его, как Левиафан и увлекает на дно, в самую пропасть страстей всё глубже и глубже.

14. Драйзер на дельта - квадровой "ярмарке тщеславия"
И тем не менее, во всём, что касается отдыха, впечатлений и развлечений, Штирлиц оказывается для Драйзера самым удобным и самым приятным партнёром, знающим толк в удовольствиях, обладающим хорошим вкусом, тонко чувствующим красоту. В компании Штирлица бывает приятно путешествовать, отдыхать на модных курортах, ходить на премьеры, посещать светские рауты.

Всё это хорошо до тех пор, пока не приходится в кругу новых знакомых рассказывать о своих впечатлениях, входя в образ человека, исключительно глубоко и тонко воспринимающего красоту. Когда Драйзер попадает в такую "воронку", — когда его захлёстывает желание не хуже других описать всё увиденное и пережитое, — он чувствует себя предателем по отношению к своим собственным чувствам, эмоциям, впечатлениям, которые при любых условиях хотел бы сохранить для самого себя нетронутыми и чистыми в своей первозданной ясности и красоте. Выставлять их напоказ в качестве доказательства своей способности глубоко и тонко чувствовать красоту — значит предавать самого себя и всё самое сокровенное в себе.

По счастью, у Драйзера не лучшим образом вербализуются аспекты, касающиеся анализа его ощущений и описания его впечатлений (+ч.э.7 и -б.с.8). Поэтому его рассказы о путешествиях чаще носят критический характер и производят на гостей шокирующее впечатление, за что ему потом влетает от Штирлица, у которого эти аспекты находятся на позициях творческой и ролевой функций (-б.с.2 и +ч.э.3). Так что и исправлять положение, — развлекать публику занимательными рассказами о путешествиях, подкрепляя их сделанными им самим фотографиями и видеофильмами, опять же приходится Штирлицу.

Хуже, когда Штирлиц (в угоду компании) заставляет Драйзера выносить эти впечатления на публику в более яркой (а часто и вызывающей) форме. (Например, предложит исполнить какой - нибудь экстравагантный, экзотический номер: "А вот у нас Зиночка разучила в поездке одну йеменскую песню. Я не смог запомнить эту мелодию, а она сумела. Зиночка, спой…").

Драйзер очень не любит "отрабатывать номер", который выставляется как "лот" на "ярмарке тщеславия". Но если номер уже "объявлен", приходится его исполнять, "отрабатывать" — не подводить же партнёра!

Ломаться и заставлять себя долго упрашивать Драйзер тоже не любит. Жеманство ему претит. И всё, что заявлено и обещано публике, он всегда выполняет, чего бы ему это ни стоило, даже, если ради этого приходится выглядеть смешным и нелепым. (Поэтому терпеть не может игру в фанты и прочие каверзные приколы и шутки, коими изобилуют развлечения в дельта - квадре.) Находясь рядом с партнёром (а тем более, таким представительным и солидным, как Штирлиц), утешает себя хотя бы тем, что не поставил его в ещё более неловкое положение своим отказом и не испортил общего весёлого настроения.

В партнёрство со Штирлицем Драйзеру приходится довольно часто "отрабатывать номер" на "ярмарке тщеславия" — что - то специально для неё разучивать, что - то подготавливать, исполнять. Драйзер, воспитанный в четвёртой квадре, чувствует себя в этих условиях сравнительно благополучно. И то, только благодаря тому, что заранее тщательно подготовил своё выступление, придирчиво оценил его как исполнитель и как режиссёр и теперь может представить его на суд даже самой взыскательной публики, не боясь особенно выглядеть смешным (подстраховка по интуиции потенциальных возможностей). Хотя, конечно, каждое такое "выступление" стоит ему огромного напряжения сил, здоровья и нервов. Но если это радует его партнёра, на эту жертву он может пойти.

Гостей Драйзер принимает великолепно. В отличие от Достоевского, он не мучается вопросом, чем развлечь и чем удивить своих гостей, поэтому, даже при наличии скромных средств, может любой приём превратить в яркое, незабываемое (феерическое!) событие.

Без консультанта и распорядителя Драйзер может устроить настоящий сенсорный праздник своим друзьям, и Штирлица это радует. Хуже, когда Драйзер приводит Штирлица в какую - нибудь простую, демократичную (артистическую, богемную) компанию, где обстановка шокирует и разочаровывает.

Разочарование в друзьях своего друга, разочарование приёмом, угощением, праздником (как и все в дельта - квадре) Штирлиц переживает болезненно. Вплоть до того, что исправлять свою оплошность Драйзеру уже не приходится. Просто потому, что его отношения со Штирлицем могут уже на этом закончиться. (Особенно, если отношения ещё не закрепились официально. Как это было, например, когда одна девушка (начинающая художница - Драйзер) имела неосторожность пригласить своего друга - Штирлица (скромного, застенчивого юношу) на праздничную вечеринку в изостудию. Когда паренёк (этакий "домашний мальчик") увидел, что там происходит по праздникам, посмотрел, как развлекаются художники в свободной и непринуждённой обстановке, как они чудят, кто во что горазд, — кто - то швыряется стульями, кто - то — бутылками, кто - то льёт разбавитель в салат, кто - то намазывает гуашь на хлеб и скармливает этот "бутерброд" соседу, — он очень быстро покинул торжество и больше с этой девушкой не встречался, хотя она во всём этом безобразии участия не принимала, просто слишком спокойно относилась ко всему, что происходит вокруг.)

15. Драйзер. Испытание славой
Драйзер испытывает неловкость и раздражение всякий раз, когда его скуки ради или из праздного любопытства расспрашивают о его творческих пристрастиях, увлечениях, успехах и достижениях (следствие проблематичной интуиции потенциальных возможностей (+ч.и.4), связанное со страхом невозможности насытить амбиции и удовлетворить любопытство своих "болельщиков": сегодня есть о чём рапортовать, а завтра — как знать, может удача от него и отвернётся!). Драйзеру неприятен ажиотаж самозванных "болельщиков", устраиваемый вокруг его творческих изысканий (тем более, что каждый из них вскоре начинает его "опекать", контролировать; заставляет отчитываться о проделанной работе, проявляя себя строгим и суровым наставником).

То, что его действительно волнует, Драйзер предпочитает скрывать глубоко в себе. Если разоткровенничается с посторонними, сам первый будет испытывать неловкость перед самим собой, сам первый будет себя за это корить.

Его нежелание рассказывать о себе, о своих творческих успехах, достижениях, планах часто настраивает против него окружающих, — преимущественно, дельта - квадралов, проявляющих особый интерес ко всем новым, ещё не выявленным или нереализованным в полной мере талантам. Им бывает неприятна его скрытность, которую они воспринимают как знак антипатии и недоверия к ним (что, впрочем, Драйзера волнует в наименьшей степени).

Хуже всего, когда его начинают засыпать вопросами относительно конечных результатов его труда. (Что - нибудь вроде: "Когда состоится Ваш концерт?", "Когда откроется Ваша выставка?", "Когда выйдет Ваша новая книга? Мы так ждём! Так ждём!..")

Драйзер не терпит, когда вокруг его творчества разгораются страсти, нагнетается напряжение, устраивается суета. Во всём этом ему видится нездоровое отношение к его творческому потенциалу, нездоровый интерес лично к нему, его успехам и достижениям. Чем больше напрягают Драйзера понуканиями, советами и предостережениями, тем хуже он работает, тем больше вероятность срыва от моральных и психологических перегрузок.

Единственное спасение — предельно отдалиться от "болельщиков", уехать куда - нибудь от них подальше и спокойно поработать для себя, утаивая от всех свои дальнейшие планы, намеренья, замыслы. Потом, конечно, бывает трудно возвращать себе интерес публики, но ради спокойной и продуктивной работы приходится жертвовать многим: тому, кто большую часть жизни посвятил служению творчеству, слишком хорошо известно, как быстро восторг "обожателей" сменяется ненавистью, восхищение — завистью, поддержка — кознями, комплименты — злословием.

Драйзер быстро устаёт от всего этого. В таком окружении он чувствует себя, как в лабиринте кривых зеркал — теряет себя, теряет ориентиры и цели, поэтому и держится от всего этого на расстоянии. Бежит от суеты, от соблазнов, искушений и раздражителей. Уходит в себя, замыкается в себе. И только в себе, в своём мастерстве, в своих чувствах, воспоминаниях, впечатлениях, в обнадёживающих планах на будущее находит силы для своей новой работы, находит импульс для творчества и вдохновения (интроверт).